Ночь в огне: Анархи

Main

1. Это анархия.

Кровь на разбитых губах - выражение всех неудовлетворенных желаний Айзека.
Туман перед глазами.
Бессильно сползти по стене ювелирного магазина.
Барон нарушил соглашение, но Тореадор никому ничего не скажет.
Он знал, куда шел и на что шел.
Он догадывался, что честь предводителя уравновешена непорядочностью одного из его приближенных.
Просто не думал, что столкнется с этим так скоро.
Однако Людвиг не говорит ни слова.
Молчит и стирает кровь с губ.
Родригез ничего не узнает. Не в обычаях Вернера закладывать.
Он смотрит на Айзека и поднимается с пола.
Молчит. И только внутренний голос шепчет: "Это анархия, мальчик".

2. Dysfunctional Family

" " - мысли Вернера.

В баре Нинеса как всегда шумно и накурено. Он проходит мимо стойки, приветствуя Дэмсел, и поднимается на второй этаж. Там пока никого нет, завсегдатаи собрались внизу. Людвиг подходит к одному из столиков и понимает, что ошибся, не заметив тень у стены. Он качает головой и тихо усмехается про себя - пройдет еще немало лет, прежде чем Вернер научится предугадывать действия своего наставника. Джек стоит в темном углу, опираясь на обшарпанную стену. Присмотревшись, Людвиг замечает его улыбку. Чуть насмешливую улыбку мудрого и все повидавшего волка. "Ему по-прежнему плевать на все с высокой башни, не так ли?" Тореадор качает головой - можно сколь угодно делать вид, что полностью понимаешь Джека, но кроме слепого доверия у тебя в конечном итоге ничего не остается.
Анарх смеется - хрипло, отрывисто - и выходит из тени. Людвиг улыбается в ответ на этот смех - так, как научил его сам Джек. "Живя с ним, перенимаешь все его привычки. С его позволения, разумеется".
- Сегодня ты рано, малыш, - небрежно бросает наставник Вернера.
Тореадор кивает:
- Я знаю.
- Ты все так же непосредственен. - Джек вновь смеется. Потом останавливается и машет рукой. - Ладно, привыкнешь.
"Привык уже" - так и рвется с языка, но Людвиг этого не говорит.
Они оба знают, что два года для новичка - ничто, несмотря на полученные азы. Многие мелочи были еще скрыты от глаз Тореадора, предстояло еще научиться понимать их.
"Интересно, когда я научусь всему, что ты станешь делать, Джек? Отпустишь, дав расправить крылья?"
Анарх подходит к столику Вернера.
- Ты уже видел сегодня Нинеса?
Людвиг качает головой.
- Тогда он все-таки рванул к Абрамсу. - добавляет Джек как ни в чем не бывало.
Тореадор хмурится.
- Волнуешься за его безопасность, малыш? - анарх хитро прищуривается. - Не стоит. Нинес не стеклянный. - он снова смеется. - Кто бы мог подумать, старина Айзек - и метит в Князи.
Да, анархи могли получить Лос-Анжелес. Но реальное положение вещей в отличие от представлявшейся утопии не нравилось никому. И прежде всего - им самим.
Ибо никакой гарантии, что барон не станет вторым Лакруа, не существовало.
Конечно это мнение было насквозь субъективным, но, так или иначе, поведение барона Голливуда никого не радовало.
Совсем рядом слышен скрип ступенек - на втором этаже появляется Родригез.
Он подходит к тому же столику, коротко приветствуя обоих. Людвиг отвечает, Джек бросает быстрый взгляд, понятный только Нинесу. Родригез устало пожимает плечами и опирается локтями о столешницу. Затем он смотрит на Вернера.
- Завтра я отправляюсь в Голливуд.
Тон Нинеса таков, что нет нужды спрашивать, зачем.
- Диверсант чертов! - качает головой Джек, но всем понятно, что анарх не разубеждает лидера.
Родригез отмахивается.
- Справишься без меня, парень? - обращается он к Людвигу.
Тореадор кивает.
- Я - то за ним пригляжу, - хрипло смеется наставник Вернера, - не сомневайся.
Родригез наклоняется к Бруджа и что-то говорит.
Людвиг не прислушивается.
Джек пожимает плечами указывает на дверь своей комнаты.
Нинес выпрямляется и идет туда.
- Взглянешь на арсенал? - Джек смотрит на Тореадора. - Может и себе что-нибудь новое найдешь.- анарх мгновенно становится серьезным. - Одним Голливудом дело не ограгничится - даю слово. Уж если Айзек уперся рогом, то расслабляться не стоит. А Нинес от своих слов не отказывается, ты знаешь.
Они вместе идут в комнату Бруджа.
Пока Нинес заряжает винтовку, Джек стоит, прислонившись к косяку и наблюдает. Людвиг выбирает. Некоторое время Тореадор не двигается, сжимая рукоять кольта. Он вспоминает, как впервые взял в руки оружие. Шестизарядный револьвер, который передал ему наставник - в те дни, когда они почти не были знакомы.
Теперь Вернер стал хорошим стрелком.
Тореадор вновь замечает улыбку наставника.
"Наша судьба - бороться, хоть эта война бессмысленна и вечна".
Родригез серьезен, как никогда.
- Вы трое завтра за главных. - он не забывает про Дэмсел. Анарх отважна не только на словах, они с Вернером не раз прикрывали друг другу спину. - Скелтер едет в Санта-Монику.
- Собираешься устроить фейерверк? - хмыкает Джек.
Нинес пожимает плечами.
"У него нет четкого плана, но, как бы ни повернулась ситуация завтра, она будет правильной".
Потом они еще долго сидят в тишине, не нарушая ее.
Затем лидер спускается вниз, переговорить с Дэмсел.
Людвиг рассматривает поцарапанные стены. Обои кое-где отходят. Большой календарь кажется неуместным. Джеку не нужно что-то планировать, отмечать, обводить красным маркером даты... Так считает Вернер. Хотя отдает себе отчет, что многое о своем наставнике он не знает.
Джек неожиданно хлопает его по плечу. Тореадор оборачивается.
- Не бойся, малыш, наш бар ко всем чертям не разлетится.
Но Людвиг не боится - он знает, что будет со всеми стоять насмерть.
Чтобы защитить свою...семью?
Слова приходят сами.
Семью.
Такую странную и неорганизованную, но сплоченную.
И он сильнее сжимает кольт в руке.
И кивает.

Написано под: Cinema Bizarre - "Dysfunctional family".

Alternative

Reflections

Кто сказал, что они все одинаковые?...
Хрустальный бокал случайно упал со стола. Не разбился. Что же, радует.
Однако он, барон Голливуда, имел право так считать. Все эти глянцевые фигурки - волос к волосу, шелк и бархат с дорогой кожей, надменные взгляды, гордая осанка...
Эти визиты - дань уважения. Птенцы, ничего не видевшие в жизни. Живущие своими клубами, приемами и модными показами.
Айзек не мог их осуждать. В конце концов - у каждого Тореадора своя дань красоте и искусству.
Поэтому он не отменял формальные встречи, оставаясь неизменно вежливым и не вмешиваясь в жизнь приходивших.
Но среди них был один, кто ничуть не походил на это избалованное и юное племя.
Запутавшийся в себе и замкнувшийся в собственном мире, не признававший условностей кланов, живший своим искусством. Одновременно грубоватый и трогательный - одинокий ковбой, не отступавший от своего образа ни на экране, ни в жизни.
Абрамс гордился им. Его игрой, его манерой поведения. Барона восхищало даже то, с какой небрежностью его птенец отказывался от всего, что Айзек мог дать ему. Его бунт, его депрессия - ничто не выводило ювелира из себя. Он знал, что, рано или поздно, его дитя вернется к нему.
А пока глава клана оставался на расстоянии, ревностно следя за тем, чтобы с Эшем - так было имя молодого актера - ничего не случилось.
Он не мог допустить, чтобы его птенцом заинтересовался этот режиссер-цимисх, и делал все возможное, чтобы пути шабашевца и актера не пересекались.
Все было под контролем и шло своим чередом.
Но однажды случилось то, чего барон никак не ждал.
Новый птенец, обращенный без разрешения и по стечению обстоятельств оставленный в живых.
Юнец, в мгновение ока понадобившийся всем.
Растерянный, еще не утративший своей наивности, но гордый. Крепко сжимающий кольт в своей руке. И, вместе с тем, замирающий при виде картин.
Он не был похож ни на юных прожигателей жизни, ни на уставшего от мира Эша.
Новообращенный искал себя, пытался разобраться в запутанных - для него - событиях и наживал себе врагов, попутно находя друзей.
Он работал на Лакруа и, в тоже время, ненавидел Князя.
Он настороженно отнесся к самому Айзеку, но подружился с Велвет.
И барон не мог понять своего отношения к новому птенцу - раздражает ли тот его или притягивает.
Но все-таки Айзек послал его на верную смерть - в логово того самого режиссера.
"Ты решаешь проблемы окружающих? Так разберись и с моими, таков твой путь."
Это было жестоко, но этот Тореадор уже принял правила игры и не Абрамс был первым, кто предложил их.
Но когда новообращенный вернулся, барон поймал себя на мысли, что не удивлен этому.
В конце-концов, того всему обучал Джек.
То, что Айзек узнал позднее, поразило его гораздо больше.
Юноша спас Эша. Более того, он подружился с актером. Не втерся в доверие, а действительно стал его другом.
Теперь, как видел барон, новообращенный окончательно выбрал, на чьей стороне быть.
Откуда в молодом Тореадоре мятежный настрой?
Желание быть в огне битвы, сжимая в руке оружие?
Но жажда справедливости пришла вместе с влюбленностью - так похоже на всех них...
От барона это не укрылось.
И казалось,не должно было волновать.
Как бы ни поступал этот птенец, он окончательно встал на их сторону, а значит, половина проблемы была решена. И Эш теперь находился в безопасности - пусть и относительной, в силу своего характера.
Но что-то мешало Айзеку спокойно следить за течением событий, как прежде.
Может то, что теперь ему приходилось заставлять себя не думать о множестве вещей.
О разодранном красном шелке рукава, о появившейся в движениях небрежности.
О предстоящих сражениях.
И о том, что колокольчик на двери зазвенит еще очень не скоро.
Хрустальный бокал лежал на ковре.

Третья линия

Пейринг: Кент/Вернер
Рейтинг:PG (пока)
Статус: В процессе.
Примечания: В этой линии, в отличие от первых двух, Кент (по моей задумке, первый Птенец Сира Вернера) жив, а у Вернера нет союзников. Кроме Кента. Действие происходит после смерти Лакруа, когда Людвиг покидает Лос-Анжелес, а Алан, выйдя из торпора, узнает о нем.
Warning: инцест! Я считаю обоих Тореадоров братьями, так как у них один Сир и пишу, отталкиваясь от этого. Довольно сильный (на мой взгляд) ООС Патти и Кента (хотя в самом каноне об этом персонаже крайне мало известно). И Патти - не любовница Алана, а его осведомитель.

Ночь безысходности: наедине с собой

1.

Когда Вернер покидает город, ему кажется, что в воздухе до сих пор кружится пепел. Что серые хлопья плавно опускаются на землю.
А вокруг, - впервые за несколько часов, - тишина.
Молодой человек сидит на обочине дороги, ведущей, скорее всего, в никуда.
В памяти - разъяренное лицо Лакруа и удивленное - Родригеза.
Для обоих последние события стали большим сюрпризом.
Людвиг усмехается, полу-горько-полу-безразлично.
Ему уже почти не больно - раны заживают, - но хочется спать.
Спать нельзя - Тореадора могут найти.
Поэтому юноша встает и медленно идет дальше.
От постепенно тускнеющих огней Лос Анжелеса.
Вернер не думает, что там, впереди, просто знает, что нужно идти.
Даже в пустоту.
И Людвигу кажется, что пустота будет лучшим выходом.

2.

Огонь в камине горит ровно и ярко.
Регент смотрит на молодого мужчину, стоящего перед ним.
- Я мало чем сейчас могу Вам помочь. - спокойно произносит Штраус.
Посетитель напряжен.
- Но Вам известно.. - тихо отвечает мужчина.
- Я знаю не так уж и много. - качает головой Тремер. Он говорит правду. - Я не знаю, где сейчас находится Ваш клан. Но госпожа Адамс была казнена год назад.
- Казнена?! - для пришедшего это больше, чем просто шок. - Значит...
- Да. Приговор был приведен в исполнение.
Руки мужчины сжимаются в кулаки.
Голос Максимилиана звучит ровно, хотя он прекрасно понимает Сородича.
- Князь Лакруа был убит неделю назад.
- В самом деле?! - эта новость поражает визитера еще больше.
- Госпожа Адамс отомстила за себя. - тихо говорит Регент.
На лице мужчины непонимание.
- Отомстила?
- Перед смертью она дала Становление одному юноше.
- Так это он?..
Тремер кивает.
- Где он сейчас?
- Это, к сожалению, мне не известно. Вы хотите его найти?
Посетитель отвечает, не задумываясь:
- Я не могу допустить, чтобы Потомок Кристины был отщепенцем в нашем мире.
- Тогда начните Ваши поиски как можно скорее. - В голосе Штрауса едва заметное участие.
- Вы знаете его имя? - тихо спрашивает пришедший.
- Людвиг. Людвиг Вернер.
- Людвиг.. - повторяет за Максимилианом мужчина.
Ему кажется, что огонь в камине вспыхивает ярче.
Прощаясь с Регентом, вампир думает о погибшей Главе своего клана - женщине, которая так хотела спасти их, и которую не смогли спасти они сами.
Он хочет спасти ее последнее Дитя. И сильнее всего - увидеть того, кто отомстил за Кристину Адамс.

3.

Клуб "Confession".
Кажется, что здесь, за коваными черными дверями, ничего не изменилось.
Словно война и раздоры не затронули маленького мира, устроенного гостеприимной хозяйкой.
Мужчина проходит мимо танцующих к барной стойке.
Внезапно его окликают:
- Алан!
Он оборачивается и удивленно смотрит на девушку в черной кожаной куртке.
- Каин милосердный, я уж и не надеялась тебя вновь увидеть!
Вампир узнает ее:
- Патти?!
Та кивает:
- Помнишь еще меня? - и улыбается, счастливо и взволнованно.
Алан никак не может поверить в то, что она жива. Что в этом городе остался кто-то, связанный с его кланом.
- Что ты здесь делаешь?
- Как что? Работаю. - Патти тянет его за собой, к свободному столику у стены.
Вампир следует за ней и опускается на мягкое сидение, напротив девушки.
Та продолжает:
- Сначала я просто ждала тебя здесь, а потом Венера предложила мне место. Я согласилась - госпожу Адамс убили и ты пропал куда-то. А потом такое началось... - Патти вздыхает. - Где ты пропадал, Алан?
- На меня напали наемники Лакруа. - тихо отвечает вампир. - Год я провел в торпоре. И о гибели Кристины я узнал лишь час назад.
Девушка сочувственно смотрит на него:
- Вот как.. Тебе еще повезло..
Она замолкает, собираясь с мыслями.
Алан смотрит на Патти и думает, что та стала совсем другой.
Интересно, изменился ли он сам?
- А остальным бежать пришлось. Я не знаю, удалось ли, но надеюсь, что они в живых остались.
Тореадор тоже надеется.
Потом он спрашивает:
- Скажи, а ты после того никого из нашего клана не видела?
Девушка качает головой:
- Нет. Я бы сразу сказала.
- А других Тореадоров? Незнакомых?
Его собеседница задумывается:
- Других? Погоди-ка... Да, точно. Был здесь один парень - довольно часто заходил, кстати. Я, помню, когда в первый раз его увидела, решила, что кто-то из ваших. Спросила про тебя, но он так посмотрел, словно о чем-то неведомом услышал и я поняла, что ошиблась.
- А как он выглядел?
- Ну.. - Патти вспоминает. - Высокий. Красивый очень. И волосы у него темно-красные были.. - она улыбается - Необычный такой - вроде хрупкий, а присмотришься - сразу понимаешь, что сломать не так легко. Интересный такой, даже на тебя чем-то похож..
Интерес Алана возрастает:
- Что он говорил?
Девушка пожимает плечами:
- Да ничего особенного. Спросил, что это за место, я его к Венере отправила. Он с ней беседовал долго, а потом чуть ли не каждый месяц стал приходить. У них там дела какие-то были, но ты лучше сам спроси, думаю она тебе расскажет.
- Представился?
- Нет, что ты. Он со мной и пары минут не переговорил. Знаешь, а ведь я его видела недавно - зашел, сосредоточенный такой - и сразу к стойке. Потом ушел. Обеспокоен был чем-то.
- Когда это было?
- Да где-то на той неделе - еще до того, как Князь в Башне взорвался.
Она смотрит на взволнованного вампира:
- Что-то случилось? Ты его знаешь?
- В том-то и дело, что нет.
- Это кто-то важный для тебя? - спрашивает Патти и тут же осекается, чувствуя, что это лишнее.
Но мужчина не замечает ее опрометчивости и просто кивает.
То, что он узнал за последнее время, следует хорошо обдумать, но времени слишком мало.
- Как ты здесь? - меняет тему Алан.
Его собеседница расслабляется:
- Нормально. Венера за порядком следит, платит хорошо.
- Ты хочешь у нее остаться?
- Почему бы и нет? - ее взгляд внезапно становится серьезным. - Скажи, я нужна тебе сейчас?
Тореадор отвечает машинально:
- Да.
Девушка качает головой и грустно улыбается:
- Нет, Алан. Я буду тебе обузой.
Вампир удивленно смотрит на нее.
- Не говори ничего. У нас больше нет общих целей. Госпожи Адамс нет в живых и Лакруа тоже. Да и война в этом городе закончилась. Шабаш ведь тоже разгромлен.
Тореадор кивает.
- Вот видишь.. Ты нужен в Европе, тем, кто спасся. Этому неизвестному тоже нужен. А наша война прекратилась со смертью Князя.
Мужчина потрясен ее словами, но не может не признать правоты Патти. Алан может отпустить ее, не навязывая своих проблем. Потому то, что предстоит, касается только его самого.
Девушка молча смотрит на него, словно ждет его решения.
- Я не буду тебя заставлять. - негромко произносит вампир.
- Значит, отпускаешь меня? - она вновь улыбается.
- Да.
- Тогда - удачи тебе, Алан Райан.
Тореадор чувствует тепло в ее голосе.
- И тебе удачи, Патти.
Оба встают из-за стола одновременно.
- Ты поговори с Венерой, она должна больше знать о том парне. - девушка кивает в сторону стойки.
- Обязательно. Спасибо тебе.
- Ну что ты, я же так мало знаю.
- Все равно. - искренне отвечает Алан.
Они расходятся.
Патти провожает его взглядом. Когда мужчина скрывается в толпе посетителей, она чуть слышно вздыхает и возвращается к работе.

4.

Ночь подходит к концу.
Людвиг лежит на кровати в номере неизвестного мотеля и смотрит в потолок.
Ставни на окнах плотно закрыты, так, что ни единый луч солнца не проникнет сквозь них.
Дверь заперта тоже.
Денег Вернера хватило, чтобы хозяева не задавали лишних вопросов и не трогали его.
Теперь Тореадор в относительной безопасности.
Во сне, настигающем юношу под утро, нет образов - лишь всепоглощающая темнота.
Но вокруг ничего не меняется, и когда он открывает глаза, то снова видит часы на стене и выцветшие обои.
В номере - тишина.
Не слышно ни звуков выстрелов, ни рева пожара.
Людвиг не чувствует голода, хотя знает, что скоро тот проявится.
Но на этот случай есть пакеты с кровью, которых должно хватить на долгое время.
Его походный рюкзак, лежащий под кроватью, набит оружием, сменной одеждой и пачками банкнот.
Тем, что сейчас необходимо.
И потому Вернер не беспокоится.
Тореадор почти все время спит, просыпаясь лишь для того, чтобы поесть и принять душ, после чего ложится снова.
Никто ему не мешает.
Но однажды, выйдя из душа, юноша замечает коробку карандашей на столике, забытую кем-то из прежних постояльцев.
Неожиданно она притягивает его взгляд.
Людвиг берет ее в руки.
Бумаги на столе нет, в рюкзаке Вернера - и подавно.
Тореадор задумчиво смотрит на карандаш в своей руке, сжимает его..
И включает ночник.
В тусклом свете вампир сидит у стены и рисует на старых обоях ночной город.
Когда карандаш ломается, он берет следующий, потому что точилки в номере нет.
Впервые за долгое время юноша видит, как из-под его руки рождаются контуры улиц.
Это не Лос Анжелес.
Это Кельн, который Вернер покинул давным-давно..
Город, в котором он когда-то был счастлив.

5.

- Ну что же, с возвращением тебя, - приветствует Алана владелица клуба.
Тореадор кивает в ответ, но не успевает ничего сказать, как Венера продолжает, окинув его быстрым взглядом:
- Мне, конечно, интересно, что с тобой произошло, но вижу, есть какое-то дело. И оно не терпит отлагательств, верно?
Она права, думает Кент. В этот раз предыстория может и подождать.
Мужчина садится у стойки.
- Можешь рассказать о своем новом помощнике?
Хозяйка "Confession" сразу понимает, о ком идет речь. И спрашивает, как ни в чем не бывало:
- Тоже интересуешься им?
Вампира коробит это "тоже".
Но женщина невозмутимо смотрит на него:
- Не злись. Ты не первый, кто спрашивает об этом парне. - она делает паузу. - Я знаю, кто он. И многие в Даунтауне встали с ног на уши с его появлением. Двери моего клуба заперты крепко, но и сквозь них проникают слухи. Так что не удивляйся.
Кенту не нравится то, что он слышит, но Тореадор понимает, что лучше уж такая правда, чем полная неизвестность.
- Не бойся, здесь его никто не обижал. И не обидит, если он вернется.
- Так Людвиг не в городе? - изумленно спрашивает Алан, осознавая, что впервые произносит, а не просто повторяет его имя.
- По крайней мере, ко мне он не заходил вот уже неделю. - Венера переводит взгляд на алый витраж. - Я знала, что он туда отправится... Но вот отговаривать - не мое право. Хороший парень. Порядочный. Только оказался не в то время и не в том месте.
- И у тебя нет никаких догадок?
- Кое-кто действительно может знать. - Она усмехается. - Владелец "Last Round".
- Но зачем Людвиг понадобился Анархам?
- Родригез как узнал, на что способен сын Кристины, так просто спал и видел его в своей команде. Да только мальчик сразу понял, что от него все хотят.. Так что обломились Нинесу все честолюбивые планы. Хотя я сильно сомневаюсь, что он сразу взял и отступился.. Потому и предполагаю.
Тореадор задумывается. Времени у вампира мало, а нить, ведущая к Вернеру, так тонка, что может в любой момент оборваться. А он не должен допустить его гибели.
Хозяйка клуба не прерывает его раздумий и терпеливо ждет. Наконец, мужчина вновь обращается к ней.
Венера чуть подается вперед:
- Ну а теперь рассказывай, что там с тобой случилось.

6.

Однажды ночью, когда картина на стене полностью закончена, Людвиг решает выйти из номера.
Тореадор не знает, сколько времени прошло, - календаря в комнате нет, - да ему это и не важно.
Просто, в очередной раз открыв глаза, юноша понимает, что пора это сделать.
Мотель далеко от города, и если бы вампира хотели найти, то ему давно бы пришлось уходить.
Пора увидеть звезды над головой, опуститься на траву и почувствовать прикосновение ветра к коже.
Коснуться тонких стеблей - а не только шершавых стен.
Закрыть глаза и прислушаться к шелесту листьев.
Сделать глоток свежего воздуха...
Чтобы потом, сидя на паркете, рисовать ночное небо...

7.

"Sagitarius" - первый мотель, обнаруженный Аланом на пути из Лос Анжелеса.
Невысокое здание с выкрашенной в синий дверью и поблекшей вывеской.
В вестибюле непривычно тихо и портье словно дремлет, замерев за конторкой.
Но, не успевает Кент задать хоть один вопрос, как в коридоре раздаются шаги.
Молодой человек проходит мимо него, направляясь к двери.
Вампир застывает на месте.
Высокий, худой, бледный. Красные волосы до плеч...
"Сосредоточенный такой... Странный.."
Слова застревают в горле.
Он может ошибиться, но...
Тореадор подходит к незнакомцу.
- Людвиг? - совсем тихо.
Опасно - спрашивать и не спрашивать - тоже.
Рука юноши ложится на кобуру - одним движением.
- Кто Вы? - напряжение в голосе.
Мужчине кажется, что он сам стоит на готовом порваться канате.
Если Кент не ответит сразу, незнакомец нападет, защищаясь.
- Мое имя Алан Райан, - как можно ровнее произносит вампир.
При этих словах Людвиг замирает.
Тореадор не может понять, в чем дело.
По-прежнему держа руку на кобуре, юноша переспрашивает:
- Алан Райан... Кент?
Мужчина пораженно смотрит на него. Разве тот его знает?..
Слова куда-то пропадают, получается лишь кивнуть в ответ.
Людвиг внимательно смотрит на вампира и спрашивает снова:
- Вы нашли Патти?

8

- Значит, у нее все будет в порядке, - тихо произносит Вернер, смотря вдаль.
Они стоят позади мотеля, вокруг - почти полная тишина и даже ветер не заметен.
Мысли Алана спутаны. То, что он хотел сказать, резко отходит на второй план.
Людвиг не видит его и сейчас Тореадор жалеет, что у них есть время.
Если бы у них оставались считанные часы, то вампир бы, не раздумывая, вынудил бы младшего сбежать, без лишних объяснений. Тогда бы все утряслось само собой - в спешке, без лишних раздумий нужные решения пришли бы сами.
А теперь, это время только сбивает Кента с толку, заставляя превращаться в человека, пытающегося докричаться до другого через стену.
- Тебе опасно оставаться здесь. И тем более - одному.
Младший вампир все-таки отвечает, по-прежнему не поворачиваясь к нему:
- В действительно так считаете?
В голосе Вернера нет ни раздражения, ни усталости. Наоборот, тот слишком спокоен, словно все, что говорит сейчас Алан, его не касается.
- Затишье сейчас - это короткая передышка, последствия шока. У Лакруа найдутся последователи и Шабаш..
- Тогда Вас должен интересовать Ваш клан, а не я.
Мужчина не выдерживает:
- Мы с тобой из одного клана! Я сын Кристины Адамс, как и ты!
Он знает, что должен держать себя в руках, но его собственное бессилие давит так, что Тореадор срывается на крик.
От слов вампира Вернер неожиданно вздрагивает. Алан чувствует, что юноша потрясен, несмотря на внешнее спокойствие. По невидимой стене ползут трещинки, заставляя ее колебаться. Руки младшего сжимаются в кулаки, во взгляде отражается напряжение...
- Вы.. Это.. правда? - Людвиг коротко выдыхает, заставляя себя смотреть на Кента, заставляя слушать.
Его словно толкнули в ледяную воду, не научив, как выплыть. Впервые за все время, прошедшее со момента смерти Лакруа появился кто-то, кто смог снова перевернуть с ног на голову мир Вернера.
- Да, - кивает тот. - Я - ее первое Дитя.
- Первое... - юноша растерян, но все еще напряжен, ожидая удара - не важно, откуда.
Трудно сразу поверить в бескорыстие, долгие месяцы будучи пешкой.
Алану больше не хочется кричать, раздражение исчезает - так же незаметно, как появилось.
Он снова стоит над пропастью - неосторожность - и канат порвется..
Но на дне они окажутся уже оба.
- Я хочу защитить тебя. От нападок нового Князя и тех, кто остался.
Младший Тореадор реагирует резко:
- Вы думаете, что я сам не смогу за себя постоять?!
Мужчина качает головой:
- Не все так просто, как кажется. Остаться здесь - значит вечно скрываться. Ты хочешь этого? - добавляет он тихо.
В ответ вампир шепчет:
- Нет.

Продолжение следует.

Отредактировано Lucian (2010-11-03 21:59:36)

War and vengeance

Сайд-стори, продолжение "Предчувствия".

Над городом собираются тучи.
Кристина Адамс выходит из Башни Вентру.
Она встряхивает головой, словно сбрасывая с себя липкую паутину недавно услышанных слов.
С неба падают капли дождя и женщина чувствует прилив гнева. Он не обжигает ее, не ослепляет, напротив, эта волна холодна.

Тореадор достаточно прожила в этом городе, и в последние годы, ожидая удара в спину, была готова ко всему.
Однако, ее смогли подставить..
Не дела Кристины, не она сама - жизнь ее клана была поставлена на карту.
"Боюсь, слишком сильная близость к политике повредит Вашим Потомкам, госпожа Адамс". - Князь держался предельно вежливо, учтиво улыбаясь. - Лучше им... сменить место пребывания. Я слышал, в Небраске Сородичи очень гостеприимны".
Когда он произнес эти слова, Кристине показалось, что земля готова уйти у нее из-под ног.
Женщина ничем не выдала себя, но Лакруа словно видел ее насквозь. От этого на душе стало мерзко.
Аудиенция была окончена.

Теперь Тореадор стоит напротив заброшенной больницы и думает о том, как помочь своим детям.

Князь начинает действовать быстрее. Внезапно исчезает Алан - ее первое и любимое Дитя. И разговор, внезапно оборвавшийся короткими гудками, ножом врезается в сердце Кристины.

Глава клана не может рисковать остальными.
Начинается счет на дни.

Тореадор собирает всех в большой гостиной.
- Уезжайте в Европу, - говорит она с болью в сердце. Но теперь только так можно помочь.
Пусть ее Потомки выстроят свою жизнь вдали от рук этого тирана.
Но они остаются в городе, не желая отступать.
Тем временем, нападения продолжаются и многие гибнут.
Но клан Кристины не сдается.

Когда гибнет Кэтрин - одна из самых сильных, у Тореадор внезапно опускаются руки.
Она обращается к Венере с просьбой помочь тем, кто выживет, в случае ее собственной гибели.
То, что Глава клана чувствует сейчас, похоже на медленную агонию. Кристине кажется, будто она составляет завещание.
Ей все-таки удается убедить кого-то уехать.
Но мир рушится..
Тореадор стремительно теряет все.
И в этот момент начинает думать о мести.

А время замедляет свой бег.

Месть - все, что ей осталось.

Ночь - затишье перед бурей.
Кристина покидает свой дом.

Молодой человек стоит напротив театра, разложив мольберт.
Она видела его и раньше, но лишь теперь обращает внимание.

Увлеченный своей работой, он не замечает никого...
Таким был Арчер..
Кристина подходит ближе. Юноша поднимает глаза. Его взгляд мечтателен и задумчив.
Такой была Джулия...
Тореадор вспоминает их всех - погибших в неравной борьбе.
Будет ли он таким, как Алан, таким, как она сама?
Время останавливается.
Глава клана видит, как художник нечаянно роняет ластик.
Она поднимает его с земли.
Вокруг - ни души.
- Простите, Вы уронили.. - негромко произносит женщина, протягивая незнакомцу серый квадратик.

Ночь безысходности: наедине с собой

9

Алан застывает на пороге этого номера. Он смотрит на стену, покрытую силуэтами зданий, не в силах отвести взгляд. Людвиг спокойно проходит вперед и, оказавшись на середине комнаты, поворачивается к нему. Кент встряхивает головой - не хватало еще так некстати впасть в оцепенение.
- Когда мы должны ехать?- голос Вернера не дает Тореадору уйти в себя.
- Будет лучше, если завтра ночью. - Мужчина подходит к нему и замечает, как тот сразу делает шаг назад.
Вампир улавливает мгновенно возникший страх, что удивляет.
Парень, еще час назад споривший с ним, сейчас едва заметно дрожит.
Алан вдруг понимает, что Людвиг боится далеко не его самого.
Молчание.
Кент представляет их обоих со стороны - запертых в четырех стенах, в полутьме, незнакомых друг другу.
Если бы здесь горел свет, то тень мужчины падала бы прямо на Вернера.
"Ему есть, чего бояться" - думает Тореадор, отходя в сторону. - "Вернее, так кажется".
И сейчас вампир чувствует, что заглянул за ту грань, которую трогать не стоило.